Про кошку Басю
- Автор Евгений Гришковец
(Из рассказа «80 километров от города»)
(Из рассказа «80 километров от города»)
Больше всех в деревне нравилось нашей кошке Басе. Она была очень смышленая, своенравная и шустрая. Бася была сиамская кошка не очень чистых кровей. Ее в деревню привозили весной и на все лето. В деревне она ощущала свободу, быстро набирала блох, охотилась на крыс, многих душила и обязательно приносила свою добычу показать нам. Однажды она задушила целый выводок крысят и саму крысу. Всех притащила на крыльцо, разложила и ходила гордая, подняв хвост вертикально вверх. Мама чуть в обморок не упала, увидев ее трофеи у себя на крыльце. Бася была возмущена и разочарована такой реакцией. Летом Бася всегда обзаводилась котятами. Котята были все разноцветные и обвинить какого-то конкретного деревенского совратителя мы не могли. Их по деревне шастало много.
Наша кошка очень нравилась нашей соседке Клавдии Владимировне. У нее самой были кошки, но Бася ей нравилась особенно. Клавдия Владимировна даже уважала Басю и иногда просила нас оставить ее ей на зиму. Мы так и сделали в свою последнюю зиму, которую прожили в Сибири. Мы собирались уезжать, родители подыскивали покупателей на наш дом. Вот они и решили оставить Басю в деревне, в хороших руках, и там, где ей будет хорошо, где ей нравится. За ту зиму нашлись покупатели. Но перед отъездом в далекие края мы все заехали попрощаться с «нашим» домом, с Колбихой, с рекой Томью. Тогда же мы и Басю видели в последний раз. Мы оставили нашу городскую, почти сиамскую, кошку нашей соседке Клавдии Владимировне. Другим людям мы бы ее не оставили…
А тетка по имени Ада! Она одна чего стоила! Ходила Ада в больших роговых очках с толстыми линзами, от этого ее глаза казались огромными. Всегда одета она была в грязное мешковатое, но цветастое, платье, а под платье она надевала толстую кофту или свитер и спортивные штаны с вытянутыми коленями. Со всей деревни Ада собирала или ей несли люди всех ненужных котят и щенков. У нее, наверное, было штук сорок кошек и котов и штук двадцать разнообразных собак. И все они жили вместе в доме и во дворе тети Ады. А еще с ними и во дворе и в доме шастали куры, утки, козы, козлята, поросята, ягнята. И двор, и дом были так загажены, что свежий человек не решился бы туда зайти, даже просто не шагнул бы за калитку. Но Ада всех любила, жалела, а вся ее живность любила ее. Так они все вместе и жили. И ходила тетя Ада по деревне в своих очках, мечтательно смотрела куда-то по сторонам, отрешенно помахивала сорванной травинкой, прутиком или ромашкой, а за ней следовала самая преданная часть ее стаи.
А еще я помню, когда мы после последней нашей зимы в Сибири приехали проститься с Колбихой, помню, как радостно нас встретила наша кошка Бася. Она сильно изменилась за зиму. Шерсть ее не блестела и не была вымыта специальным шампунем для кошек. Бася явно повзрослела, и даже голос ее охрип. Но она была жива-здорова и, явно, любима в доме соседки Клавдии Владимировны.
Бася кинулась к нам, заволновалась, засуетилась, потом неожиданно метнулась обратно в соседский двор. Мы удивились, почему она убежала. Но вскоре Бася вернулась. Она волокла в зубах своего котенка. Она притащила всех троих своих котят, остальных Клавдия Владимировна сказала, утопили.
Бася, явно, собиралась с нами в город, обратно. Клавдия Владимировна была уязвлена ее поведением, но старалась Басю понять и не обижаться. А мы ощущали себя предателями. Мы видели, как заметалась наша кошка, когда мы садились в машину. Она, явно, не верила тому, что происходит. Она рвалась к нам, рвалась в город. И Клавдия Владимировна тоже говорила:
— Да! Хорошая кошка! Шустрая, умная, своего не упустит. Даже Николаич ее не шпыняет. Уважает. И охотница. Сколько крыс передушила. Так не только крыс, еще и кротов, и хомяков тоже таскает без счета. — говорила она грустно. — Но городская она. Вот по всему городская. Ей и место нужно в доме, и, если грязь, лужи на дворе, она из дому не пойдет. И все подряд есть не станет. С голоду сдохнет, а не станет. И фасон держит. Городская она. Да еще тоскует часто, даже смотреть больно. Сидит, смотрит на дорогу и тоскует. Машину вашу издалека узнала.
Мы успокаивали себя, мол, будет трудный и далекий переезд в другой далекий город, а там неизвестно что. Мы говорили друг другу, что нашей Басе в Колбихе только лучше. Что в деревне свобода и простор, что в деревне не надо травить ее противозачаточными таблетками, что в деревне у нее свободная любовь, а к потомству отношение простое и без сантиментов. А в городе она бы ни любви, ни материнства бы не знала. Мы пытались поверить, что Бася в деревне может охотиться и всегда быть в форме. И еще мы знали, что Клавдия Владимировна Басю любит и в обиду не даст.
Но ничего не помогало. Мы все равно чувствовали себя предателями. Сами бы мы смогли остаться в деревне навсегда?! Прожили бы?
Мы приезжали в деревню, дышали воздухом, слушали птиц, парились в бане, беседовали с деревенскими, но у нас был «обратный билет». Вот и любили мы деревню-матушку. Любили и любим до сих пор. Я люблю, хотя совсем не знаю деревенской жизни. Я ее только видел. Видел из окна нашего дома. Но такого «нашего» у нас уже не будет. Это ясно.
Но я уверен, что в Колбихе до сих пор встречаются котята с темными острыми мордочками и необычным цветом глаз. Они шустры и своенравны. Это следы диковинной сиамской породы, которая смешалась с деревенским густым кошачьим замесом. Так мы смогли повлиять на колбихинскую жизнь. Такова наша лепта. Не большая плата за любовь и такую серьезную и глубокую грусть, которая позволяет мне без сомнений, запинки и обиняков говорить слово Родина. •